Поцелуй холода - Страница 3

Я смогла засунуть обратно все кроме большого, красного блокнота. Два металлических кольца были изогнуты и впивались в ткань, когда я пыталась снова убрать блокнот туда, где он был. Мой рукав не был достаточно длинным, чтобы снова распрямить спирали, кроме того я не могла ухватить хлопковую ткань так как нужно. Разозлившись, я схватила впившиеся кольца рукой так, чтобы они не впились в кожу, затем схватила другой, незащищенной рукой блокнот. Видения наполнили меня друг за другом, едва мои пальцы коснулись

переплета. В моей голове появились видения об Оливере. Спартанец склонился над письменным столом в своей комнате и писал в блокноте. Картинка сменилась и показала мне Оливера ближе, который либо неразборчиво писал, либо рисовал. Через несколько секунд появились чувства. Все те, которые испытывал Оливер во время письма. Глухая скука от домашних заданий, нервируемое разочарование, пока он старался понять некоторые из сложных заданий, а затем, неожиданно мягкий, мечтательный зуд, который согревал все мое тело…

— Что ты там делаешь? Это принадлежит мне! — крикнул Оливер твердым голосом.

Я стряхнула видения и чувства и посмотрела наверх. Спартанец возвышался надо мной, и выражение его лица было жестоким и расстроенным.

— Мне очень жаль, — гаркнула я в ответ. — Я не знала, что такому популярному парню как ты так важен блокнот. Что же такого супертайного скрывается в нем? Список всех девушек, с которыми ты переспал? Дайка мне угадать. Ты не хочешь, чтобы я узнала, с кем и что у тебя было. Ты хочешь все рассказать самостоятельно, как поступают парни в Академии, громко хвастаясь достижениями, правильно?

От моих слов Оливер, в самом деле, побледнел. Действительно. От ужаса он стал бледным как стена. На секунду я задумалась, почему, но затем поняла, что он, наверное, слышал о моей психометрии, о моей магии. Я не воительница как другие ученики Академии, по крайней мере, не в прямом смысле.

Но я не была полной бездарностью. Я была цыганкой, которую Богиня одарила одним из богов. В моем случае это была психометрия, способность,

когда прикасаешься к объекту и сразу можешь узнать, увидеть и почувствовать его историю.

Мой цыганский дар, психометрия, честно говоря, была очень классной штукой, и у некоторых вызывала опасение. Вещи, которые кто-то трогал: носил браслет или прочитал книгу, прикоснувшись к ним, я могла не только увидеть, я могла также понять чувства хозяина этих предметов. Все что он испытывал, пока носил браслет или читал книгу. Иногда, если связь с предметом была достаточно сильна, я могла даже увидеть, что происходило в его жизни. Я знала, был ли он счастливым или грустным, злым или хорошим, умным или глупым, и еще тысячи вещей.

Моя магия открывала мне тайны других людей, позволяла увидеть и почувствовать все вещи, которые они пытались скрыть от других и иногда и от самих себя. Все их противоречивые чувства, все тайные действия, все, что они когда-либо прятали в самых темных уголках сердца. Возможно, это и было больно, но мне нравилось узнавать тайны других. Я любила такую власть, особенно из-за того, что у меня не было высококлассных боевых способностей как у других учеников. Перехватывать тайны других было что-то вроде страсти, одна тайна практически убила меня несколько недель назад. Кроме того, психометрия стала причиной того, что я все еще держала в руках блокнот Оливера. Я ожидала скуку и разочарование. Это были чувства, которые я воспринимала бесчисленное количество раз, когда прикасалась к тетради, компьютеру, ручке и всем другим обычным предметам, которые были нужны для школы. Но эти теплые, нежные, беспокойные чувства? Скорее нет. Я уверена, что это любовь. Или, по меньшей мере, настоящая влюбленность. Оливер Гектор был сильно влюблен в кого-то. Достаточно сильно, чтобы писать что-то об этом человеке в блокноте. И мне хотелось узнать, кто это был. Так как, ну да, тайны были своего рода наркотиком для меня. Я снова сконцентрировалась на тетради и на его тепле, преисполненном чувством надежды. Сразу же перед моим внутренним взором появилась картинка, кто-то с темными волосами, черными волосами…

— Я сказал, что это принадлежит мне, — прорычал Оливер, вырвал блокнот из рук и тем самым прервал связь. Почти прояснившаяся картинка внезапно исчезла, вместе с теплым, беспокойным чувством.

Я попыталась удержать книгу, но смогла поймать только пустой воздух. Еще одна секунда, и я смогла бы увидеть тайное увлечение Оливера. Но Спартанец держал книгу на далеком расстоянии, схватил сумку и убрал ее внутрь. Он так торопился, что порвал при этом сумку. Оливер бросил на меня взгляд, чтобы проверить, заметила ли я это. Я одарила его знающей, дерзкой улыбкой, как и он, когда смеялся над моей футболкой. Лицо Оливера потемнело.

— Чем вы тут двое занимаетесь? — спросил Кензи, который как раз проходил в одну из боковых дверей с бутылкой воды в одной руке.

— Ничего, — пробормотал Оливер и бросил на меня очередной тусклый взгляд.

Я закатила глаза и проигнорировала его. За время, проведенное в Академии, меня уже почти проткнули мечом, и гигантская кошка почти съела меня. Злые взгляды не производили больше на меня впечатления.

— Где Логан? — спросила я.

— Он сейчас вернется. Он сказал, что нам нужно начинать без него, — сказал Кензи, пока его взгляд нервно метался между мной и Оливером туда — сюда. Очевидно, он спрашивал себя, что случилось. Оливер повернулся и зашагал к другому концу трибуны. Свою сумку он забрал с собой. Кензи коротко посмотрел на меня с любопытством, затем пошел к Оливеру. Оба тихо беседовали, в то время как Оливер снова и снова зло и пристально смотрел в моем направлении. Спартанец видимо обиделся на меня, так как я взяла такой ценный для него блокнот и взглянула на его тайное увлечение. Мне все равно, что Оливер думал обо мне. Кроме того, он первый начал, когда посмеялся над моей футболкой. Я, может быть, и не знала, как махать мечом, и я же, ну, была самой слабой.