Поцелуй холода - Страница 9

— Как ты себя чувствуешь, сладкая? — спросила бабушка мягким голосом. — В целом. Авария… прошло уже несколько месяцев.

Я посмотрела на нее и задалась вопросом, почему она так странно произнесла «авария», как будто в этом слове было скрытое значение. Но бабушкино выражение лица казалось каменным и печальным. Конечно, мне было ясно, что она хотела узнать, как я справляюсь со смертью мамы. Мой отец, Тир Форсети, умер от рака,

когда я была еще ребенком. Он и моя мама были женаты, но она сохранила свою фамилию Фрост и передала ее мне, что было традицией в нашей семье, так как наш цыганский дар, наша сила, переходила от матери к дочери. Я не могла ничего вспомнить об отце, но моя мама умерла весной, и ее смерть стояла все еще перед моими глазами такая свежая и острая, и болезненная. У меня было чувство вины, нет, у меня было огромное чувство вины, из-за смерти моей мамы. Все-таки я была ее причиной. В своей старой школе после урока физкультуры я взяла в руки расческу другой девочки. Я думала, это безопасно ее использовать, так как это только расческа. Большинство людей не оставляли много чувств на предмете, при помощи которого причесывали волосы.

Я ошибалась. Расческа сразу вызвала море видений, я узнала болезненную тайну о том, что девочкой сексуально злоупотребляли. Воспоминания, картинки и чувства были настолько ужасны, что моя магия вышла из-под контроля. Я кричала, кричала и кричала, прежде чем упасть в бессилии, а позже я проснулась в больнице. Я рассказала моей маме, которая была полицейским, обо всем. Она позвонила мне тем же вечером из полицейского участка, чтобы сказать мне, что отца девочки арестовали.

Это был последний раз, когда я разговаривала с ней. В мамину машину по дороге домой врезался пьяный водитель. Говорят, что она умерла сразу. Авария настолько покалечила ее, что во время погребения гроб был закрыт. И поэтому появилось мое сжимающее сердце, душераздирающее чувство вины. Я просто не могла думать больше ни о чем, кроме как о маме, что она не поехала бы так поздно, если бы я не взяла расческу. И тогда она бы не умерла. Мне невероятно не хватает моей мамы, и я знала, что с бабушкой Фрост происходило то же самое. Мы трое имели сильную связь между собой. Поэтому я рисковала тем, что могла разозлить профессоров и руководство Академии, когда выбиралась из кампуса и навещала ее. Это также было причиной того, почему бабушка допускала эти свидания. Мы обе хотели проводить вместе столько времени сколько возможно, на случай, если один из нас внезапно и жестоко исчезнет, как это случилось с моей мамой…

Пик!

Духовка пропищала, прервав мои темные, обвиняющие себя мысли и оградив меня от того, чтобы ответить на бабушкин вопрос. Бабушка встала и достала кексы из духовки. Аромат расплавленного сахара, сладкой клубники и темного шоколада заполнил кухню и сразу поспособствовал теплому, успокаивающему, уютному чувству. Я даже не дала кексам остыть, а сразу схватила два с противня, сломала пополам и отправила кусок в рот. Ммммм. Так вкусно!

— Но передай, пожалуйста, парочку Дафне, — напомнила мне бабушка мягким голосом, пока наполняла банку кексами. — Я знаю, что она их любит.

— Хорошо, — по меньшей мере, я хотела сказать это, но так как я еще жевала, прозвучало скорее: «Мм-мрошо». Когда бабушка закончила, кексы были упакованы, было уже пять часов, а значит, я должна была успеть на автобус, чтобы вернуться назад в Академию. Найкмедс снес бы мне голову, если я опоздала бы, хоть на минуту, на свою смену. Дополнительно к школьным часам и тренировкам я ежедневно должна была работать на полставки в школьной Библиотеке Древностей. Что за радость. Я убрала банку в сумку рядом со стопкой комиксов, которые я как раз читала, затем перекинула ремень через голову.

— Я люблю тебя, бабушка, — я наклонилась вперед и поцеловала ее в морщинистую щеку.

— Я тоже тебя люблю, сладкая, — сказала она и еще раз пожала мне руку. — Будь очень осторожна. Мир там снаружи не такое уж и безобидное место.

Я помедлила, так как спрашивала себя, не видит ли бабушка Фрост очередное видение,

не хочет ли она предупредить меня о чем-то, но взгляд фиолетовых глаз был спокойным, чистым и сконцентрированным. Кроме того, меня не нужно было предупреждать. Благодаря учебе в Академии я точно знала, что за вызывающие опасения вещи поджидали снаружи: Жнецы Хаоса, Немейские Охотники и, особенное зло, Локи.

— Буду, — пообещала я. — Я буду осторожна.

С третьим еще теплым кексом в руках я покинула дом бабушки Фрост. Солнце проиграло битву с облаками, и поэтому стало темнее и еще холоднее. Я отправила остаток кекса в рот и засунула руки поглубже в куртку, пожалев, что не взяла с собой перчатки. Конечно, я могла бы круглые сутки носить перчатки, чтобы воспрепятствовать восприятию колебаний от других людей и предметов. Но я и так чувствовала себя полным фриком. Носить перчатки до локтей все время, никак не помогло бы моей популярности в Академии.

Я дошла до конца квартала, посмотрела в обе стороны, чтобы удостовериться, что вокруг все свободно, и переходила улицу, чтобы попасть на автобусную остановку на другой стороне.

Я не видела машину, пока не стало слишком поздно. Это был большой черный внедорожник с блестящей решеткой на радиаторе, и он ехал прямо на меня. Я застыла посреди улицы, так как не могла поверить в то, видела, водитель несся, будто не замечает меня. Он должен же был начать сигналить или нажать на тормоз. Откуда появилась эта машина? Несколько секунд назад улица была совершенно пуста. Джип приближался все ближе, его колеса вращались очень быстро, и расстояние между нами становилось все меньше. Тонированное, лобовое стекло все увеличивалось, пока не заполнило все поле зрения, голодная, черная пасть, которая хотела поглотить меня только за тем, чтобы выплюнуть мои сломанные, измельченные кости обратно. Казалось, это длилось вечность, но через секунду мой мозг снова включился и я закричала: «Двигайся! Двигайся!»